Усадьба уйдет за рубль

https://rg.ru/

Невостребованным усадьбам и особнякам найдут хозяев, а муниципальные музеи получат здания бесплатно. В России в этом году пройдут первые аукционы, на которые Росимущество выставит культурное наследие, которое находится в плохом состоянии.

Такое право у ведомства появилось после внесения поправок в федеральный закон о приватизации. Например, Росимущество может продавать ветхие памятники старины с начальной ценой рубль за объект.

Аналогичная норма, введенная недавно в закон об объектах культурного наследия, позволяет сдавать ветхие памятники в аренду по такой же цене — рубль в год за памятник (при этом арендатор принимает на себя обязательство за семь лет восстановить его).

Специально для «Российской газеты» грядущие перемены и подготовку к ним прокомментировал заместитель руководителя Росимущества Игорь Бабушкин.

Игорь Юрьевич, с чем связаны такие радикальные изменения?

Игорь Бабушкин: В первую очередь с важностью сохранения культурного наследия, передачи его в надежные руки, которые обеспечат за памятниками старины надлежащий уход.

В Венеции, например, пустые дворцы активно продают, потому что у властей и частных владельцев нет денег, чтобы их содержать. В России за рубль будут выставлять на аукционы памятники старины. И тоже из-за финансовых дыр в бюджете. Где логика?

Игорь Бабушкин: Я обращаю внимание, что это не цена продажи, а начальная цена аукциона. С учетом востребованности она может вырасти на порядки. Но тем не менее такой подход упрощает процедуру.

А если с объектами все в порядке?

Игорь Бабушкин: Для них в этом случае другой порядок приватизации: начальная цена для торгов отталкивается от оценочной стоимости.

Какое имущество считается объектом культурного наследия?

Игорь Бабушкин: Очень разнородное. Разумеется, здания, административные, культовые и жилые, — это особняки и усадьбы. Объекты археологии — курганы и могильники, памятники павшим воинам, деятелям государства, культуры и искусства. Многие советские памятники также имеют статус объектов культурного наследия — братские могилы, бюсты, монументы. Это и памятные места, обелиски, ограды, ворота.

Например, разрушенные устои моста в городе Екатеринбурге относятся к таким объектам. В Республике Ингушетия это знаменитый Джейрахский каменный комплекс, насчитывающий более тысячи объектов.

Но далеко не все памятники могут быть проданы. Как вы понимаете, курганы, братские могилы и храмы приватизировать никто не собирается. В этом году Росимущество закончило инвентаризацию федеральных объектов культурного наследия, в целом, мы систематизировали сведения об их составе. Это необходимо для принятия дальнейших решений, что с ними делать.

Кстати, всего в федеральной собственности находится около 12 тысяч памятников, из них 5300 закреплены за министерствами и ведомствами, государственными организациями и предприятиями, которые по закону обязаны поддерживать их должное состояние. 6700 относится к имуществу казны, то есть не имеет таких «хозяев».

И стереотип, что то, что не нужно государству, может быть приватизировано, для памятников работает далеко не всегда. Судите сами — большая часть памятников из казны по закону приватизации не подлежит, поскольку это: религиозное имущество (2300); памятники археологии, могилы, захоронения (более 700); памятные места, монументы, обелиски (почти 600), комплекс Джейрах в Ингушетии (более 1100 памятников) — приватизация была бы социально недальновидным поступком, есть об этом и письмо от Республики.

Около 400 памятников используются местными социально значимыми учреждениями — музеями, библиотеками, гимназиями, художественными школами,

клубами областного и муниципального подчинения. И по таким объектам наша позиция в том, что они должны быть переданы им, а де-юре — в собственность регионам и муниципалитетам. Это позволит настоящим «хозяевам» объектов надлежащим образом содержать их и в полную силу развивать учреждения. Минкультуры нас также поддержало. Сейчас Росимуществом развернута широкая кампания по передаче этих объектов, в их числе есть целые музейные комплексы. Недавно, к слову, начали передачу в Вологодской области, где памятников таких более 50, на очереди Пермь, Псков… Поддержке региональных музеев уделяем повышенное внимание, лично держу на контроле этот вопрос.

К приватизации же из нашего списка потенциально пригодно пока менее 600 памятников.

А есть критерии отбора по износу объектов? Кто оценивает?

Игорь Бабушкин: Среди критериев — наличие трещин в стенах и фундаменте. Отсутствие кровли. Конкретные критерии утверждены правительством.

Покупая ветхий терем, собственник может сделать из него ресторан, но обязан сохранить особенности памятника

В минкультуры их разрабатывали. Процедура непростая, за классификацию объекта на «удовлетворительное» или «неудовлетворительное» состояние отвечают региональные органы по охране памятников.

Чтобы выставить ветхие объекты на продажу, нужно по каждому еще собрать и большой пакет правоустанавливающих документов. Важно не кто владеет, а какие требования к охране установлены. И насколько добросовестно владельцы их исполняют, а орган по охране памятников следит за исполнением. Напомню, что с 2015 года охранные обязательства выдаются не юрлицу, а «привязываются» к объекту.

Что это дает?

Игорь Бабушкин: С момента перехода прав владелец обязан продолжать или начинать сохранение своего владения. До этого можно было здание купить, а охранные обязательства не подписать и уклоняться от них годами. Теперь охранные обязательства выдают органы по охране памятников, собственник может их просто по почте получить.

Но будут ли эти ветхие постройки востребованы?

Игорь Бабушкин: Если не предложить, то никто и не купит. А купит кто-то из физлиц или бизнес-сообщества конкретный объект или нет, будет волеизъявлением покупателей.

Затраты на их реставрацию и последующее сохранение, конечно, часто многократно превышают цену объекта. Поэтому круг тех, кто хотел бы инвестировать в объект с таким обременением, достаточно узок. И подходит не для всех объектов.

Кто же потенциальные покупатели и арендаторы?

Игорь Бабушкин: Отдельные предприниматели, физлица, иногда потомки бывших владельцев исторических зданий, которые эмигрировали. Возможно, бизнес-структуры, гостиничный бизнес. Есть примеры восстановления старых усадеб для отелей и гостиничного хозяйства. Например, на озере Селигер есть усадьба Толстых. Ее купил туристический бизнес, привел в порядок, отдых здесь пользуется спросом. В Воронежской области усадьбу купили и отреставрировали для туристической цели.

Избушка помнит Левитана

Памятники деревянного зодчества значатся в ваших планах как отдельная категория. Почему?

Игорь Бабушкин: По тому вниманию, которого они требуют. К большому сожалению, эти памятники наиболее быстро теряются. Плюс во многих городах России кварталы, которые исторически были застроены прекрасными деревянными домами, снесены или продолжают сноситься для строительства современных и, с точки зрения бизнеса, более выгодных зданий. Поэтому на сегодняшний день мы, к сожалению, уже районы сплошной деревянной застройки почти потеряли.

Город Плес возьмите. В старом духе в массе своей деревянные дома там стоят. Есть и деревянная церковь на пригорке, которую писал знаменитый Левитан. Сам Плес — историческое поселение. Часть строений там в частной собственности. То есть деньги на их эксплуатацию выделяют сами хозяева. Они по закону должны содержать в порядке свое имущество.

Покупая с торгов старый резной терем, будущий собственник памятника может делать из него офис, ресторан или гостиницу, но при этом обязан сохранять со всеми его затейливостями и деревянными особенностями. И уж не вправе его снести, чтобы построить на выгодном месте современную гостиницу.

Сколько Росимущество насчитало в федеральной собственности памятников деревянного зодчества?

Игорь Бабушкин: 502 объекта в 33 регионах. Из них 358 — в удовлетворительном техническом состоянии. И 88 — в неудовлетворительном, это в основном имущество религиозного назначения. Церкви, часовни, скиты. И школы могут быть, и сельсоветы. Но это данные только по федеральным памятникам.

В хорошем состоянии их довольно много. В первую очередь, музеи — Кижи, Малые Корелы. Есть среди таких комплексов и региональные музеи деревянного зодчества: Семенково в Вологде, Хохловка в Перми и другие. А вот по зданиям деревянного зодчества муниципальной и региональной собственности ситуация хуже, их состояние внушает тревогу. Да и количество их в разы больше.

И здесь могло бы помочь добровольческое движение. Элементарно найти такие здания, расчистить, скосить возле них траву, это по силам волонтерам. Важно, чтобы в работе участвовали профессионалы, специалисты по деревянному зодчеству.

Много еще «неопознанных объектов» деревянного зодчества в регионах?

Игорь Бабушкин: Трудно ответить. Найти где-нибудь на Севере деревянную церквушку в покинутой жителями деревне, где не бывает никаких инспекторов, довольно сложно.

В России есть ряд музеев деревянного зодчества, куда свезены объекты из таких деревень или из деревень, которые подлежали затоплению при строительстве водохранилищ ГЭС.

С одной стороны, музеи позволяют сохранять такие объекты наследия, с другой — изучать их, с третьей — популяризировать нашу культуру, историю. Было бы здорово, если бы такие музеи стали центрами волонтерства. А волонтерское движение получило развитие.

Есть, к примеру, прекрасная усадьба или запущенный парк. Местные волонтеры — школьники, студенты, члены исторического клуба могут взять шефство, расчистить этот парк на добровольных началах. По зову души. Кстати, волонтеры могут выявлять и заброшенные памятники. Но координировать их должны опять же профессионалы.

12 тысяч памятников находится в федеральной собственности, но больше половины не имеет «хозяев»

Так же и с археологическим наследием. Как один из вариантов, Академия наук или минкультуры, словом, госорганизация, могла бы брать на баланс памятники археологии в целях их сохранения, изучения. Просто охранять их — недостаточно. Они таят в себе очень много знаний, сокровищ в буквально смысле…

Одна из задач на 2017 год — определить дальнейшую судьбу для бесхозных памятников деревянного зодчества, «пристроить» их в хорошие руки. Две других — передать памятники старины региональным и муниципальным музеям. Завершить отбор памятников для приватизации.

Невостребованным усадьбам и особнякам найдут хозяев, а муниципальные музеи получат здания бесплатно. В России в этом году пройдут первые аукционы, на которые Росимущество выставит культурное наследие, которое находится в плохом состоянии.

Такое право у ведомства появилось после внесения поправок в федеральный закон о приватизации. Например, Росимущество может продавать ветхие памятники старины с начальной ценой рубль за объект.

Аналогичная норма, введенная недавно в закон об объектах культурного наследия, позволяет сдавать ветхие памятники в аренду по такой же цене — рубль в год за памятник (при этом арендатор принимает на себя обязательство за семь лет восстановить его).

Специально для «Российской газеты» грядущие перемены и подготовку к ним прокомментировал заместитель руководителя Росимущества Игорь Бабушкин.

Игорь Юрьевич, с чем связаны такие радикальные изменения?

Игорь Бабушкин: В первую очередь с важностью сохранения культурного наследия, передачи его в надежные руки, которые обеспечат за памятниками старины надлежащий уход.

В Венеции, например, пустые дворцы активно продают, потому что у властей и частных владельцев нет денег, чтобы их содержать. В России за рубль будут выставлять на аукционы памятники старины. И тоже из-за финансовых дыр в бюджете. Где логика?

Игорь Бабушкин: Я обращаю внимание, что это не цена продажи, а начальная цена аукциона. С учетом востребованности она может вырасти на порядки. Но тем не менее такой подход упрощает процедуру.

А если с объектами все в порядке?

Игорь Бабушкин: Для них в этом случае другой порядок приватизации: начальная цена для торгов отталкивается от оценочной стоимости.

Какое имущество считается объектом культурного наследия?

Игорь Бабушкин: Очень разнородное. Разумеется, здания, административные, культовые и жилые, — это особняки и усадьбы. Объекты археологии — курганы и могильники, памятники павшим воинам, деятелям государства, культуры и искусства. Многие советские памятники также имеют статус объектов культурного наследия — братские могилы, бюсты, монументы. Это и памятные места, обелиски, ограды, ворота.

Например, разрушенные устои моста в городе Екатеринбурге относятся к таким объектам. В Республике Ингушетия это знаменитый Джейрахский каменный комплекс, насчитывающий более тысячи объектов.

Но далеко не все памятники могут быть проданы. Как вы понимаете, курганы, братские могилы и храмы приватизировать никто не собирается. В этом году Росимущество закончило инвентаризацию федеральных объектов культурного наследия, в целом, мы систематизировали сведения об их составе. Это необходимо для принятия дальнейших решений, что с ними делать.

Кстати, всего в федеральной собственности находится около 12 тысяч памятников, из них 5300 закреплены за министерствами и ведомствами, государственными организациями и предприятиями, которые по закону обязаны поддерживать их должное состояние. 6700 относится к имуществу казны, то есть не имеет таких «хозяев».

И стереотип, что то, что не нужно государству, может быть приватизировано, для памятников работает далеко не всегда. Судите сами — большая часть памятников из казны по закону приватизации не подлежит, поскольку это: религиозное имущество (2300); памятники археологии, могилы, захоронения (более 700); памятные места, монументы, обелиски (почти 600), комплекс Джейрах в Ингушетии (более 1100 памятников) — приватизация была бы социально недальновидным поступком, есть об этом и письмо от Республики.

Около 400 памятников используются местными социально значимыми учреждениями — музеями, библиотеками, гимназиями, художественными школами,

клубами областного и муниципального подчинения. И по таким объектам наша позиция в том, что они должны быть переданы им, а де-юре — в собственность регионам и муниципалитетам. Это позволит настоящим «хозяевам» объектов надлежащим образом содержать их и в полную силу развивать учреждения. Минкультуры нас также поддержало. Сейчас Росимуществом развернута широкая кампания по передаче этих объектов, в их числе есть целые музейные комплексы. Недавно, к слову, начали передачу в Вологодской области, где памятников таких более 50, на очереди Пермь, Псков… Поддержке региональных музеев уделяем повышенное внимание, лично держу на контроле этот вопрос.

К приватизации же из нашего списка потенциально пригодно пока менее 600 памятников.

А есть критерии отбора по износу объектов? Кто оценивает?

Игорь Бабушкин: Среди критериев — наличие трещин в стенах и фундаменте. Отсутствие кровли. Конкретные критерии утверждены правительством.

Покупая ветхий терем, собственник может сделать из него ресторан, но обязан сохранить особенности памятника

В минкультуры их разрабатывали. Процедура непростая, за классификацию объекта на «удовлетворительное» или «неудовлетворительное» состояние отвечают региональные органы по охране памятников.

Чтобы выставить ветхие объекты на продажу, нужно по каждому еще собрать и большой пакет правоустанавливающих документов. Важно не кто владеет, а какие требования к охране установлены. И насколько добросовестно владельцы их исполняют, а орган по охране памятников следит за исполнением. Напомню, что с 2015 года охранные обязательства выдаются не юрлицу, а «привязываются» к объекту.

Что это дает?

Игорь Бабушкин: С момента перехода прав владелец обязан продолжать или начинать сохранение своего владения. До этого можно было здание купить, а охранные обязательства не подписать и уклоняться от них годами. Теперь охранные обязательства выдают органы по охране памятников, собственник может их просто по почте получить.

Но будут ли эти ветхие постройки востребованы?

Игорь Бабушкин: Если не предложить, то никто и не купит. А купит кто-то из физлиц или бизнес-сообщества конкретный объект или нет, будет волеизъявлением покупателей.

Затраты на их реставрацию и последующее сохранение, конечно, часто многократно превышают цену объекта. Поэтому круг тех, кто хотел бы инвестировать в объект с таким обременением, достаточно узок. И подходит не для всех объектов.

Кто же потенциальные покупатели и арендаторы?

Игорь Бабушкин: Отдельные предприниматели, физлица, иногда потомки бывших владельцев исторических зданий, которые эмигрировали. Возможно, бизнес-структуры, гостиничный бизнес. Есть примеры восстановления старых усадеб для отелей и гостиничного хозяйства. Например, на озере Селигер есть усадьба Толстых. Ее купил туристический бизнес, привел в порядок, отдых здесь пользуется спросом. В Воронежской области усадьбу купили и отреставрировали для туристической цели.

Избушка помнит Левитана

Памятники деревянного зодчества значатся в ваших планах как отдельная категория. Почему?

Игорь Бабушкин: По тому вниманию, которого они требуют. К большому сожалению, эти памятники наиболее быстро теряются. Плюс во многих городах России кварталы, которые исторически были застроены прекрасными деревянными домами, снесены или продолжают сноситься для строительства современных и, с точки зрения бизнеса, более выгодных зданий. Поэтому на сегодняшний день мы, к сожалению, уже районы сплошной деревянной застройки почти потеряли.

Город Плес возьмите. В старом духе в массе своей деревянные дома там стоят. Есть и деревянная церковь на пригорке, которую писал знаменитый Левитан. Сам Плес — историческое поселение. Часть строений там в частной собственности. То есть деньги на их эксплуатацию выделяют сами хозяева. Они по закону должны содержать в порядке свое имущество.

Покупая с торгов старый резной терем, будущий собственник памятника может делать из него офис, ресторан или гостиницу, но при этом обязан сохранять со всеми его затейливостями и деревянными особенностями. И уж не вправе его снести, чтобы построить на выгодном месте современную гостиницу.

Сколько Росимущество насчитало в федеральной собственности памятников деревянного зодчества?

Игорь Бабушкин: 502 объекта в 33 регионах. Из них 358 — в удовлетворительном техническом состоянии. И 88 — в неудовлетворительном, это в основном имущество религиозного назначения. Церкви, часовни, скиты. И школы могут быть, и сельсоветы. Но это данные только по федеральным памятникам.

В хорошем состоянии их довольно много. В первую очередь, музеи — Кижи, Малые Корелы. Есть среди таких комплексов и региональные музеи деревянного зодчества: Семенково в Вологде, Хохловка в Перми и другие. А вот по зданиям деревянного зодчества муниципальной и региональной собственности ситуация хуже, их состояние внушает тревогу. Да и количество их в разы больше.

И здесь могло бы помочь добровольческое движение. Элементарно найти такие здания, расчистить, скосить возле них траву, это по силам волонтерам. Важно, чтобы в работе участвовали профессионалы, специалисты по деревянному зодчеству.

Много еще «неопознанных объектов» деревянного зодчества в регионах?

Игорь Бабушкин: Трудно ответить. Найти где-нибудь на Севере деревянную церквушку в покинутой жителями деревне, где не бывает никаких инспекторов, довольно сложно.

В России есть ряд музеев деревянного зодчества, куда свезены объекты из таких деревень или из деревень, которые подлежали затоплению при строительстве водохранилищ ГЭС.

С одной стороны, музеи позволяют сохранять такие объекты наследия, с другой — изучать их, с третьей — популяризировать нашу культуру, историю. Было бы здорово, если бы такие музеи стали центрами волонтерства. А волонтерское движение получило развитие.

Есть, к примеру, прекрасная усадьба или запущенный парк. Местные волонтеры — школьники, студенты, члены исторического клуба могут взять шефство, расчистить этот парк на добровольных началах. По зову души. Кстати, волонтеры могут выявлять и заброшенные памятники. Но координировать их должны опять же профессионалы.

12 тысяч памятников находится в федеральной собственности, но больше половины не имеет «хозяев»

Так же и с археологическим наследием. Как один из вариантов, Академия наук или минкультуры, словом, госорганизация, могла бы брать на баланс памятники археологии в целях их сохранения, изучения. Просто охранять их — недостаточно. Они таят в себе очень много знаний, сокровищ в буквально смысле…

Одна из задач на 2017 год — определить дальнейшую судьбу для бесхозных памятников деревянного зодчества, «пристроить» их в хорошие руки. Две других — передать памятники старины региональным и муниципальным музеям. Завершить отбор памятников для приватизации.

Невостребованным усадьбам и особнякам найдут хозяев, а муниципальные музеи получат здания бесплатно. В России в этом году пройдут первые аукционы, на которые Росимущество выставит культурное наследие, которое находится в плохом состоянии.

Такое право у ведомства появилось после внесения поправок в федеральный закон о приватизации. Например, Росимущество может продавать ветхие памятники старины с начальной ценой рубль за объект.

Аналогичная норма, введенная недавно в закон об объектах культурного наследия, позволяет сдавать ветхие памятники в аренду по такой же цене — рубль в год за памятник (при этом арендатор принимает на себя обязательство за семь лет восстановить его).

Специально для «Российской газеты» грядущие перемены и подготовку к ним прокомментировал заместитель руководителя Росимущества Игорь Бабушкин.

Игорь Юрьевич, с чем связаны такие радикальные изменения?

Игорь Бабушкин: В первую очередь с важностью сохранения культурного наследия, передачи его в надежные руки, которые обеспечат за памятниками старины надлежащий уход.

В Венеции, например, пустые дворцы активно продают, потому что у властей и частных владельцев нет денег, чтобы их содержать. В России за рубль будут выставлять на аукционы памятники старины. И тоже из-за финансовых дыр в бюджете. Где логика?

Игорь Бабушкин: Я обращаю внимание, что это не цена продажи, а начальная цена аукциона. С учетом востребованности она может вырасти на порядки. Но тем не менее такой подход упрощает процедуру.

А если с объектами все в порядке?

Игорь Бабушкин: Для них в этом случае другой порядок приватизации: начальная цена для торгов отталкивается от оценочной стоимости.

Какое имущество считается объектом культурного наследия?

Игорь Бабушкин: Очень разнородное. Разумеется, здания, административные, культовые и жилые, — это особняки и усадьбы. Объекты археологии — курганы и могильники, памятники павшим воинам, деятелям государства, культуры и искусства. Многие советские памятники также имеют статус объектов культурного наследия — братские могилы, бюсты, монументы. Это и памятные места, обелиски, ограды, ворота.

Например, разрушенные устои моста в городе Екатеринбурге относятся к таким объектам. В Республике Ингушетия это знаменитый Джейрахский каменный комплекс, насчитывающий более тысячи объектов.

Но далеко не все памятники могут быть проданы. Как вы понимаете, курганы, братские могилы и храмы приватизировать никто не собирается. В этом году Росимущество закончило инвентаризацию федеральных объектов культурного наследия, в целом, мы систематизировали сведения об их составе. Это необходимо для принятия дальнейших решений, что с ними делать.

Кстати, всего в федеральной собственности находится около 12 тысяч памятников, из них 5300 закреплены за министерствами и ведомствами, государственными организациями и предприятиями, которые по закону обязаны поддерживать их должное состояние. 6700 относится к имуществу казны, то есть не имеет таких «хозяев».

И стереотип, что то, что не нужно государству, может быть приватизировано, для памятников работает далеко не всегда. Судите сами — большая часть памятников из казны по закону приватизации не подлежит, поскольку это: религиозное имущество (2300); памятники археологии, могилы, захоронения (более 700); памятные места, монументы, обелиски (почти 600), комплекс Джейрах в Ингушетии (более 1100 памятников) — приватизация была бы социально недальновидным поступком, есть об этом и письмо от Республики.

Около 400 памятников используются местными социально значимыми учреждениями — музеями, библиотеками, гимназиями, художественными школами,

клубами областного и муниципального подчинения. И по таким объектам наша позиция в том, что они должны быть переданы им, а де-юре — в собственность регионам и муниципалитетам. Это позволит настоящим «хозяевам» объектов надлежащим образом содержать их и в полную силу развивать учреждения. Минкультуры нас также поддержало. Сейчас Росимуществом развернута широкая кампания по передаче этих объектов, в их числе есть целые музейные комплексы. Недавно, к слову, начали передачу в Вологодской области, где памятников таких более 50, на очереди Пермь, Псков… Поддержке региональных музеев уделяем повышенное внимание, лично держу на контроле этот вопрос.

К приватизации же из нашего списка потенциально пригодно пока менее 600 памятников.

А есть критерии отбора по износу объектов? Кто оценивает?

Игорь Бабушкин: Среди критериев — наличие трещин в стенах и фундаменте. Отсутствие кровли. Конкретные критерии утверждены правительством.

Покупая ветхий терем, собственник может сделать из него ресторан, но обязан сохранить особенности памятника

В минкультуры их разрабатывали. Процедура непростая, за классификацию объекта на «удовлетворительное» или «неудовлетворительное» состояние отвечают региональные органы по охране памятников.

Чтобы выставить ветхие объекты на продажу, нужно по каждому еще собрать и большой пакет правоустанавливающих документов. Важно не кто владеет, а какие требования к охране установлены. И насколько добросовестно владельцы их исполняют, а орган по охране памятников следит за исполнением. Напомню, что с 2015 года охранные обязательства выдаются не юрлицу, а «привязываются» к объекту.

Что это дает?

Игорь Бабушкин: С момента перехода прав владелец обязан продолжать или начинать сохранение своего владения. До этого можно было здание купить, а охранные обязательства не подписать и уклоняться от них годами. Теперь охранные обязательства выдают органы по охране памятников, собственник может их просто по почте получить.

Но будут ли эти ветхие постройки востребованы?

Игорь Бабушкин: Если не предложить, то никто и не купит. А купит кто-то из физлиц или бизнес-сообщества конкретный объект или нет, будет волеизъявлением покупателей.

Затраты на их реставрацию и последующее сохранение, конечно, часто многократно превышают цену объекта. Поэтому круг тех, кто хотел бы инвестировать в объект с таким обременением, достаточно узок. И подходит не для всех объектов.

Кто же потенциальные покупатели и арендаторы?

Игорь Бабушкин: Отдельные предприниматели, физлица, иногда потомки бывших владельцев исторических зданий, которые эмигрировали. Возможно, бизнес-структуры, гостиничный бизнес. Есть примеры восстановления старых усадеб для отелей и гостиничного хозяйства. Например, на озере Селигер есть усадьба Толстых. Ее купил туристический бизнес, привел в порядок, отдых здесь пользуется спросом. В Воронежской области усадьбу купили и отреставрировали для туристической цели.

Избушка помнит Левитана

Памятники деревянного зодчества значатся в ваших планах как отдельная категория. Почему?

Игорь Бабушкин: По тому вниманию, которого они требуют. К большому сожалению, эти памятники наиболее быстро теряются. Плюс во многих городах России кварталы, которые исторически были застроены прекрасными деревянными домами, снесены или продолжают сноситься для строительства современных и, с точки зрения бизнеса, более выгодных зданий. Поэтому на сегодняшний день мы, к сожалению, уже районы сплошной деревянной застройки почти потеряли.

Город Плес возьмите. В старом духе в массе своей деревянные дома там стоят. Есть и деревянная церковь на пригорке, которую писал знаменитый Левитан. Сам Плес — историческое поселение. Часть строений там в частной собственности. То есть деньги на их эксплуатацию выделяют сами хозяева. Они по закону должны содержать в порядке свое имущество.

Покупая с торгов старый резной терем, будущий собственник памятника может делать из него офис, ресторан или гостиницу, но при этом обязан сохранять со всеми его затейливостями и деревянными особенностями. И уж не вправе его снести, чтобы построить на выгодном месте современную гостиницу.

Сколько Росимущество насчитало в федеральной собственности памятников деревянного зодчества?

Игорь Бабушкин: 502 объекта в 33 регионах. Из них 358 — в удовлетворительном техническом состоянии. И 88 — в неудовлетворительном, это в основном имущество религиозного назначения. Церкви, часовни, скиты. И школы могут быть, и сельсоветы. Но это данные только по федеральным памятникам.

В хорошем состоянии их довольно много. В первую очередь, музеи — Кижи, Малые Корелы. Есть среди таких комплексов и региональные музеи деревянного зодчества: Семенково в Вологде, Хохловка в Перми и другие. А вот по зданиям деревянного зодчества муниципальной и региональной собственности ситуация хуже, их состояние внушает тревогу. Да и количество их в разы больше.

И здесь могло бы помочь добровольческое движение. Элементарно найти такие здания, расчистить, скосить возле них траву, это по силам волонтерам. Важно, чтобы в работе участвовали профессионалы, специалисты по деревянному зодчеству.

Много еще «неопознанных объектов» деревянного зодчества в регионах?

Игорь Бабушкин: Трудно ответить. Найти где-нибудь на Севере деревянную церквушку в покинутой жителями деревне, где не бывает никаких инспекторов, довольно сложно.

В России есть ряд музеев деревянного зодчества, куда свезены объекты из таких деревень или из деревень, которые подлежали затоплению при строительстве водохранилищ ГЭС.

С одной стороны, музеи позволяют сохранять такие объекты наследия, с другой — изучать их, с третьей — популяризировать нашу культуру, историю. Было бы здорово, если бы такие музеи стали центрами волонтерства. А волонтерское движение получило развитие.

Есть, к примеру, прекрасная усадьба или запущенный парк. Местные волонтеры — школьники, студенты, члены исторического клуба могут взять шефство, расчистить этот парк на добровольных началах. По зову души. Кстати, волонтеры могут выявлять и заброшенные памятники. Но координировать их должны опять же профессионалы.

12 тысяч памятников находится в федеральной собственности, но больше половины не имеет «хозяев»

Так же и с археологическим наследием. Как один из вариантов, Академия наук или минкультуры, словом, госорганизация, могла бы брать на баланс памятники археологии в целях их сохранения, изучения. Просто охранять их — недостаточно. Они таят в себе очень много знаний, сокровищ в буквально смысле…

Одна из задач на 2017 год — определить дальнейшую судьбу для бесхозных памятников деревянного зодчества, «пристроить» их в хорошие руки. Две других — передать памятники старины региональным и муниципальным музеям. Завершить отбор памятников для приватизации.

Предыдущая запись
Эксперты Главгосэкспертизы РФ одобрили проект реконструкции Средних торговых рядов
Следующая запись
В Петербурге завершили реставрацию Троицкого собора, длившуюся 21 год

Похожие записи

Результатов не найдено.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Заполните поле
Заполните поле
Пожалуйста, введите корректный адрес email.
Вы должны согласиться с условиями для продолжения

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.