Замминистра культуры РФ: если у людей нет интереса к сохранению памятников, закон не поможет

http://tass.ru/

В России более 100 тысяч объектов культурного наследия, половина из них — это памятники архитектуры, которые требуют тщательного внимания, проведения реставрационных работ. О том, почему не надо сосредотачиваться только на сохранении дворцов и храмов, как вернуть моду на меценатство в этой области, подготовить ответственных специалистов и навести порядок в сфере реставрационных закупок в своем первом интервью ТАСС рассказал недавно назначенный заместитель министра культуры Олег Рыжков, в прошлом возглавлявший Агентство по управлению и использованию памятников истории и культуры.

Лучшее из международного — в России

— Неоднократно говорилось, что памятников в России столько, что государство физически не может финансово обеспечить их сохранение и реставрацию. Что тогда делать?

— На всей нашей планете в принципе не существует государства, способного в одиночку сохранить свое наследие. Этим всегда занимаются люди. Везде свои истории: в Италии они просто живут среди него, в Германии после войны восстанавливали всем миром, у нас своя история. И особенность России в том, что задачи сохранения наследия решают не те, для кого его создавали — привилегированный класс, а народ, который создал, а затем и получил его после определенных событий столетней давности. И когда все его полюбят, то задача — сколько от кого — перейдет в другую плоскость.

— Как может возникнуть ситуация всеобщей любви?

— Мы здесь пытаемся опереться на опыт Великобритании. Есть там организация National Trust и по нашему приглашению ее вице-президент Саймон Мюррей будет месяц в России, он приезжает с консультационной миссией. У National Trust интересная система — сделав ежегодный взнос, ты имеешь право посещать бесплатно все, что входит в его структуру. Взносы небольшие, а членов там 4,5 млн. Англичане — единственные в Европе, кому удалось свое наследие сохранять за частные средства. Саймон объясняет это так: «Мы сделали это модным».

У нас Всероссийское общество по сохранения памятников истории и культуры тоже было модным явлением. Среди культурной интеллигенции было просто обязательным участвовать в движении по сохранению памятников. А сейчас этого нет. И мы надеемся, что Саймон, который сейчас везде нарасхват, придаст импульс для выбора нами правильного направления. Создание такой «народной» программы, когда люди участвуют в сохранении памятников и сохраненным пользуется — это идеальная цель. И могло бы помочь нам наше наследие спасти.

— А если говорить о крупных инвесторах, какие программы существуют? Думаете ли над новыми?

— Мы буквально только что запустили программу «Аренда за 1 рубль». У нас уже пошли аукционы через агентство. Это очень прямой, практический шаг, рассчитанный на крупного инвестора, чтобы облегчить ему жизнь и сделать процесс более прогнозируемым с экономической точки зрения. В эту программу привлекаются объекты, которые требуют больших вложений. Поэтому мы и отменяем аренду, главное — зажечь там жизнь. Программа направлена на определенный сегмент инвесторов, которые хотят сохранять, но не хотят переплачивать.

— Сейчас на балансе Агентства по управлению и использованию памятников истории и культуры — более 300 объектов. Планируете ли вы расширять эту базу и если да, то что это даст?

— Да, мы собираемся. Очень хотим, чтобы мы вместе с Росимуществом не только занимались тем, что доведено до ужасного состояния, но и решали вопросы комплексно. У агентства такой лозунг: «Памятники в состоянии спасти себя сами». То есть доход, генерируемый одним памятником, может быть направлен на сохранение других.

Это может эффективно работать. Но нужно иметь критическую массу и доходных памятников, и тех, которые надо сохранять. И мы такую массу в агентстве вместе с Росимуществом формируем. Перечень, с которым мы работаем, состоит из двух тысяч объектов. Мы в перспективе хотим хотя бы плюс еще 500 объектов в агентство вместе с Росимуществом передать, но это процесс не быстрый.

— Много ли желающих у нас в стране вкладывать в сохранение наследия?

— Сейчас есть, конечно, определенная проблематика, связанная с привлечением частных средств. В основном она связана с тем, что нет конкретного, четкого ответа на вопрос — зачем? Вот есть у человека деньги, он готов инвестировать. С духовным все понятно, а сохранение в материальном плане больше напоминает жертвенность. И поиски ответа на вопрос «зачем» — очень увлекательное занятие.

Руины как двигатель прогресса

— Формируете ли вы предложения, как можно было бы использовать тот или иной памятник?

— Есть туризм, значимая вещь, но и не только. Правда, кто у нас из туркомпаний инвестирует? Никто. Есть нетрадиционные, смелые вещи. Например, есть биодинамисты, которые выращивают все по циклам луны и по старым технологиям. Агротуризм — вообще отдельная тема. Ремесленничество с мануфактурным производством и тут же — ярмарка.

— Вы считаете, что реально окупить затраты на восстановление усадьбы, если устроить там ферму?

— Это же дух. Не обязательно восстанавливать главный дом, главное — восстановить усадебный дух, чтобы появилась жизнь.

— То есть законсервировать то, что есть, и строиться рядом?

— Живописные руины — очень хорошая вещь. Вообще здесь проблема комплексная, многое завязывается с инфраструктурой. Так может нам вместо того, чтобы заниматься домом, сделать там дорогу, по которой кто-то приедет и его отреставрирует. Могут быть комплексные решения по развитию территорий.

Мы сейчас внимательно смотрим на международный опыт. Этот процесс называется валоризация, когда наследию придается современная ценность, когда он становится ценным как объект имущества. Никто не будет инвестировать в рухлядь. Но когда увидят, что это не рухлядь, а живописная руина, то начнут в нее инвестировать. Это сейчас главный тренд в сохранении наследия. Охрана памятников без инвестиций — это мы просто обнесли забором и стали ждать, когда разрушится.

— Как быть с теми памятниками, которые не такие статусные, как, например, Ропшинский дворец, но не менее важные?

— У нас есть архитектурные шедевры, есть объекты под охраной ЮНЕСКО. А судьба рядовой застройки вызывает у меня наибольшие эмоции сейчас.

Архитектурная среда — это то, что определяет наше сознание. Это деревни, усадьбы, промзоны, где при правильном подходе появляются творческие люди, которые и делают экономику. Сомневаюсь, что они появятся на территориях массовой застройки. Поэтому среда обитания — это самое важное. И тяжелая проблема, но о ней надо говорить. Пока у нас либо церковь, либо дворец — вот и все наше наследие, ну и деревянное зодчество еще.

— Как у нас обстоит дело с различными преференциями для тех, кто готов вкладывать средства в памятники? Возможно, на законодательном уровне надо что-то предпринять?

— Пока у нас есть спящая статья в бюджете, что собственникам можно возвращать половину средств. Она пока приостановлена на три года в связи с экономическими событиями, но такая возможность в законе есть.
На мой взгляд, перечень господдержки наиболее полно изложен в законе о территориях особого развития. Называй это историческим поселением и все инструменты применяй, это идеально подходит для наших случаев. Никто не мешает всем нам собраться и принять закон о развитии исторических поселений. Перечень механизмов господдержки есть, но если нет интереса у людей, он не спасет.

Дорогу — молодым

— Как, на ваш взгляд, должна развиваться довольно консервативная реставрационная отрасль?

— Я свою задачу вижу в том, чтобы способствовать формированию максимально полноценной, современной, технологичной и, не побоюсь этого слова, инновационной отрасли. Любая отрасль включает в себя образование, науку и производство. И этим тремя блоками мы будем заниматься.

— А на базе каких учебных заведений будет вестись образовательный процесс или речь идет о повышении квалификации?

— Это всегда повышение квалификации. Считается, что реставрация — это высший класс. Сначала ты просто каменщик, а потом каменщик-реставратор. Еще это изменение подхода к аттестации. Здесь главная проблема — в качестве подготовки. Нас интересуют профессиональные навыки, а не наличие аттестата или лицензии. Понять это можно только организовав специальный экзамен в Минкультуры.

— Как вы планируете его проводить?

— Это будет сделано на основе тех курсов, которые преподаются. Может быть, это будет совместно с учебным заведением как дополнительная система контроля учащихся и одновременно мотивация. Например, мы можем при приеме экзамена по окончании курса высылать туда своего уполномоченного и он будет квалифицировать результаты этого экзамена.

— А если студенты захотят создать свой компанию, реально ли им выйти на рынок, принять участие в аукционе?

— Это очень интересный вопрос и сейчас я ответа на него не дам, но мы приложим все усилия, чтобы свежая кровь на рынок поступала. Конечно, он может начать свой трудовой путь в солидной компании, но создание таких молодежных бригад — это очень интересная вещь. Можно попросить разрешение в правительстве отдельные объекты разыгрывать по конкурсу только между молодыми специалистами, которые доказали свою подготовку. Мы будем отдельно заниматься профессиональной молодежью — это одна из наших первоочередных задач. Если хотя бы одна такая бригада появится, мы на руках ее носить будем.

Профессионализм и контроль

— Что для вас сейчас в приоритете на работе?

— Это две абсолютно практические задачи — создание в Минкультуры профессиональной службы заказчика и создание службы, которая бы не просто делала закупки, а профессионально занималась бы конкурентной средой, потому что Минкультуры — самый крупный заказчик на этом рынке. 90% заказов на реставрацию — у Минкультуры, и от ведомства зависит, есть в этой области порядок или нет. Подрядчиков не должно быть 1-2, их должно быть много, но они должны быть порядочными.

— За счет чего, на ваш взгляд, можно эту конкурентную среду активизировать при условии, что пул реставрационных компаний в общем сформирован?

— За счет формулирования внятных и грамотных требований ведомства к двум вещам: к персоналу компаний и тем материалам и технике, которые они применяют. Это же производство. Требования к специальной подготовке, наличию определенного оборудования и потом контроль на площадке — это те вещи, которые дадут результат.

— А кто должен отвечать за контроль на площадке?

— Технический надзор. Эта технология существует и отработана в строительстве, но почему-то, когда мы переходим к работе со старыми зданиями, ее перестают осуществлять.

Попробуйте хоть одно здание постройте без контроля или не с теми подрядчиками, это закончится быстро и плачевно. Почему в стройке есть контроль, а в реставрации нет? Технология та же самая. И моя задача сейчас — ее последовательно провести в этой области. Ничего сложного здесь нет.

— Министр культуры недавно объявил о реструктуризации всей реставрационной отрасли в связи с так называемыми «делом реставраторов». В частности, теперь распределением госзаказов будет заниматься не одна структура — Центрреставрация, которая должна прекратить свое существование, а две ведомственные дирекции. Какие еще изменения планируется ввести?

— Я считаю так: те дирекции, которые есть, организационно вполне приспособлены для того, чтобы выполнять функции заказчика. И, когда у нас появляется сложный проект, такой, например, как ГМИИ им. А.С.Пушкина, то общепринятая практика управления такими проектами — создание рабочих групп. То есть мы набираем дополнительный персонал, который занимается конкретно этим объектом. Где она будет расположена — в дирекции или внутри музея — не важно. Главное, что она оперативно будет соподчинена заказчику и будет выполнять свои функции. Отработали, переформатировали, поставили на другой объект. Вот такая организационная форма представляется на мой взгляд, правильной. Это элементарные решения, надо их просто применять.

 

Предыдущая запись
Совместная охрана памятников столиц Первопрестольной и Поднебесной
Следующая запись
Замглавы Минкультуры России Олег Рыжков обсудил с британскими коллегами вопросы сохранения культурного наследия

Похожие записи

Результатов не найдено.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Заполните поле
Заполните поле
Пожалуйста, введите корректный адрес email.
Вы должны согласиться с условиями для продолжения

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.