День за днем редакция «Собака.ru» пишет о том, как каждый из нас может сделать город лучше. В рамках премии «Петербург будущего 2021» мы поговорили с председателем Комитета по государственному контролю, использованию и охране памятников Сергеем Макаровым, участницей краеведческого объединения «Гэнгъ» Ксенией Сидориной, сооснователем книжного магазина «Подписные издания» Михаилом Ивановым и профессиональным петербуржцем Даниэлем Лурье о том, как самостоятельно заниматься реставрацией. Публикуем самые интересные цитаты этого разговора.
Как узнать статус вашего дома, и почему это важно
Сергей Макаров: Важно знать статус своего дома хотя бы для того, чтобы не столкнуться со штрафами. Чтобы установить, является ли здание объектом культурного наследия, нужно зайти на сайт Комитета по охране памятников в раздел «Государственный учет», а затем ввести нужный адрес. Если информация отсутствует, это не значит, что вы выпали из цепких рук комитета по охране памятников, потому что у нас есть не только памятники, но и исторические здания — и у них свой режим. С ними все проще, охраняется внешний облик, а большая часть работ может проводиться без разрешения. В основном это дома, построенные до 1917 года. Чтобы узнать, является ли здание историческим, необходимо обратиться в электронную приемную Росреестра и запросить кадастровую выписку.
Какие работы можно самостоятельно провести в доме-памятнике?
Ксения Сидорина: Мы с «Гэнгом» занимаемся в основном очисткой — это может делать каждый. Это поддержание текущего состояния — то, что должен делать Жилкомсервис, но зачастую у них нет ни времени, ни денег, ни компетенций. Мы получаем разрешения на абсолютно все работы на памятниках, но это самый простой уровень, поэтому согласование через обращение в электронную приемную КГИОП занимает недели полторы.
Я проводила эксперимент: попросила девушку, которая хотела, чтобы мы с «Гэнгъ» очистили в ее парадной от краски две арки, облицованные кабанчиком, обратиться в электронную приемную КГИОП. Ей через месяц пришел мотивированный, но все же отказ. Причина – арка находится в предмете охраны памятника.
Сергей Макаров: Все ситуации уникальны. Если на печи не хватает изразцов, а вы хотите их восполнить, то вы уйдете в реставрацию. Это другая история: необходима историко-культурная экспертиза, проект реставрации, это процедура долгая. А то, что делает «Гэнгъ», проходит в рамках хозяйственной деятельности. Мы согласовываем методики очистки, потому что печки покрашены разной краской, которая требует разных смывок. В каких-то случаях обычная методика может больше навредить. Так что всегда лучше обращаться к специалистам. Проще всего — подробно описать свою проблему, обратившись через электронную приемную КГИОП. Заинтересуйте нас, покажите, что вы активный гражданин, который хочет в своей парадной сделать что-то приятное — вот увидите, мы отреагируем соответствующим образом.
Михаил Иванов: «Подписные издания» находятся в памятнике регионального значения, но охраняются у нас только элементы лицевого фасада, так что нам не пришлось ничего согласовывать. Мы не проводили реставрацию входной двери, хотя она не в лучшем состоянии, потому что это действительно занимает много времени и сил. Планируем взяться за это через годик. У нас есть шикарные витражи, которые украшают каждый портал, они охраняются КГИОПом, но еще в 2003 году городом был проведен масштабный ремонт, и их отреставрировали. Также у нас сохранилась ковка, ее мы тоже не трогали, только почистили, а еще повторили эти мотивы в новых кованых элементах. Также раньше в этих помещениях был дубовый паркет — и мы его воссоздали.
Если дом не является памятником
Даниэль Лурье: Деревянная дверь в моем доме на Лахтинской сохранилась — в 90-е поверх поставили железную. Ее мы сняли и восстановили историческую входную группу. Нашли и вернули на место исторические витражи. После переезда в этот дом я начал искать информацию о нем и наткнулся на новость петербургского издания Life78. В публикации было написано, что витражи были выставлены на Avito за 15 000 рублей, а редакция их купила. Путем разных манипуляций я получил этот декор.
Как восстанавливать расстекловку, мы не знали — фотографий не осталось. Многие считают, если пойти в архив, там обязательно найдутся чертежи, на которых все будет очень подробно нарисовано. Это не так! Часто на планах домов расстекловка обозначена условно. Поэтому мы оставили цельное стекло во внешних дверях с надеждой, что когда-нибудь всплывет картинка, по которой мы сможем их восстановить. Я проконсультировался со специалистами, правда не через комитет, потому что мне показалось, что проще заинтересовать фонд «Внимание», их не надо интриговать. Достаточно было просто связаться с Никой Артемьевой, она мне все объяснила.
Я коммуницировал со всеми собственниками квартир в здании. Мы по ходу дела сделали совет дома, собрали чат, я со всеми переписывался, раскидывал объявления по почтовым ящикам. Я работаю в коммуникациях, опыт подсказывает, что нужно больше разговаривать с людьми и ставить их в известность о каждом шаге, тогда они будут спокойны.
Как узнать, каким было здание 100-150 лет назад
Ксения Сидорина: Можно воспользоваться интернет-ресурсами Citywalls и spbarchives.ru, обратиться в Центральный государственный архив или к периодике тех лет, например, посмотреть в архиве журнала «Зодчий» или его приложении «Неделя Строителя».
Даниэль Лурье: Можно зайти на сайт PastVu или обратиться к старожилам дома. Мой дом довольно простой, но даже в нем жил человек, который после себя оставил обширные воспоминания — третьестепенный литератор Юрик Ивнев, благодаря которому мы многое знаем про здание. Во время поисков мне удалось найти семью, жившую в нашем доме с 1914 по 2000 год. Благодаря их потомкам узнал, что у нас были витражи на лестничных окнах, которые, к сожалению, были заменены на чудовищный пластик.
Михаил Иванов: У нас сохранился фотоархив, который вели старшие коллеги. На этих кадрах видны паркет, плитка, но фотографии черно-белые, сделанные издалека, так что возможны отклонения. Есть большая историческая справка: когда собственники здания занимались приватизацией в 90-е, для них был составлен огромный талмуд в Министерство культуры — что происходило в здании, что в нем охраняется. Многое взяли из журнала «Зодчий». Собранную информацию подумываем издать в виде книги или брошюры. Мы фанаты архитектора Васильева — и из уважения к нему и к городу хотели сделать так, чтобы интерьер не диссонировал со зданием.
Что самое сложное в реставрации?
Михаил Иванов: Я нашел информацию о том, что на Литейном 57 были шикарные модерновые фонари, но от них остались только крепления от кронштейнов. Мы работаем в архивах, ищем чертежи, изучаем, как выглядели эти фонари. Хотим писать в комитет с просьбой взять под контроль их воссоздание. Здание многое теряет из-за того, что оно не освещено.
Сергей Макаров: Надо выяснить их точный внешний вид. Если вы захотите их воссоздать, нам придется включить их в предмет охраны. Самое сложное — получить разрешение от собственников.
Даниэль Лурье: С многоквартирными домами фокус в том, что не все выходят на связь. Я добился того, что 53 процента поставили подпись – это большой успех. Нужно больше 50.
Сергей Макаров: Мы не требуем согласия всех собственников. Например, за печку отвечает управляющая компания — нам вполне достаточно ее согласия.
Необходимо ли получать разрешение управляющей компании?
Ксения Сидорина: Мы ставим их в известность, что работу согласовали, и объясняем, чем будем заниматься. Управляющие компании должны следить за состоянием здания, но они бывают очень заняты, например, у одного ЖЭКа может быть около 700 домов на балансе. Понятно, что качественно и с любовью следить за каждым домом они не смогут.
Даниэль Лурье: На Петроградской стороне управляющие компании плохо выполняют свою работу: не соблюдают технологические регламенты, подделывают подписи под графиком уборки. К сожалению, у меня нет возможности скандалить с ними, поскольку не люблю это дело, но у нас в доме есть специальный человек, который этим занимается.
Ничего с ними не согласовывал. Они ведут себя иногда странно: например, я повесил объявление, что собираюсь отмыть лестницу от 100-летней грязи, но его сняли дворники. Видимо, обиделись, что там говорилось о некачественной уборке.
Сколько стоит реставрация?
Даниэль Лурье: Реставрация стоит недешево, к сожалению. Мастерские сейчас сильно загружены, ждать приходится по полгода. Надеюсь, специалистов станет больше, и тогда цена снизится. А пока только одна дверь обошлась в 250 тысяч рублей. Нам еще предстоит восстановление пола, это стоит дороже, но тут уже мы будем скидываться с соседями, я надеюсь. А дверь я оплатил самостоятельно.
Михаил Иванов: Мы еще не проводили работы, но, например, реставрация входной двери обойдется примерно в один миллион рублей, а работы займут порядка трех месяцев. Это дорогое удовольствие, но это обязанность собственников.
Нужно ли вносить изменения в 73 закон «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации»
Сергей Макаров: Документ многократно менялся, но сохранил в себе принципы советского законодательства. В ряде мест он не очень логичен. Мы с Министерством культуры проводим совместную работу, но она приостановилась из-за пандемии. Хотим некоторые виды работ увести в уведомительный порядок. Допустим, то, что касается простого ремонта внутренних интерьеров, замены батарей. Считаю, что необязательно привлекать для этого компании, имеющие лицензию, платить по реставрационным расценкам, получать разрешение комитета. Если мы знаем, что обратившийся ранее был замечен в нарушении законодательства, то обратим внимание на это, если нет, пусть работает. Но в целом государство не может убрать жесткие требования по работе с памятниками.
